Про гранит науки, нехороших преподавателей и про то, кто кому что должен Помнится, был у меня такой пост на жж... а потом пароли потерялись, да и фиг с ними 
Пусть теперь будет тут, в слегка урезанном виде.
На пятом курсе исторического факультета нам читали "Новейшую историю стран Азии и Африки". "История" эта как предмет была мне не очень интересна, и совсем не потому, что я пренебрегаю зарубежной историей или историей XX века, а потому что я сильно недолюбливала преподавателя. Будучи уверенной, что он испытывает резкую нехватку знаний по собственному предмету, я об этом все-таки помалкивала: все-таки в завкафы всех подряд не берут, да и что я могу знать о реальной глубине его знаний? В конце концов, преподаватель (назовём его хотя бы Александром Сергеевичем Смирновым, хотя у него другая фамилия ) не должен знать всего, даже если это "всё" знакомо каждому хоть немного интересующемуся Японией человеку, главное - чтобы под его чутким руководством в этом начали разбираться студенты.
Итак, на пятом курсе А. С. Смирнов рассказывал нам о коммунистическом Китае, о судьбах бывших европейских колоний в Африке и, разумеется, о Японии.
Один из семинаров был посвящён милитаризму в Японии, в частности, мятежу в японской армии, случившемуся в 1936 году. В списке литературы к семинару я увидела рассказ Юкио Мисимы "Патриотизм" (lib.ru/INPROZ/MISIMA/patrioti.txt) и, учитывая свою любовь к Мисиме, не смогла прогулять занятие. Перечитав рассказ, я так и не поняла, зачем он нужен для понимания мятежа. Не поняла я этого ни в ходе семинара, ни позднее, да и сейчас не очень понимаю. Я, конечно, кривлю душой: речь в рассказе идёт о молодом офицере японской армии, который был другом мятежников, хотя в мятеже не участвовал, и после известных событий он, чтобы не воевать против лучших друзей, но и не поступиться честью, решился на самоубийство - следовательно, рассказ и правда о мятеже. Но на самом деле - ничего подобного. Всё политически окрашенное действо происходит «за кадром» - вот офицер убежал в ночь, когда прозвучал сигнал тревоги, вот он вернулся спустя два дня к напуганной молодой жене. Зато в "Патриотизме" подробно описана глубокая любовь между офицером и его женой, их идеальный во всех отношениях брак, то, как они решились на двойное самоубийство, как готовились к нему, как в последний раз занимались любовью, и как, наконец, покончили с собой - сначала он, а потом и она.
Спустя примерно неделю Александр Сергеевич читал лекцию о японских военизированных обществах конца 1960-х — начала 1970-х годов, сопровождая свой рассказ традиционной для него презентацией. Вот он переключил слайд, и я увидела фотографию Юкио Мисимы, а лектор рассказал о его «Обществе щита» и о предпринятой Мисимой попытке государственного переворота, в ходе которой он и его сторонники проникли на базу сухопутных войск сил самообороны. Попытка провалилась, а Мисима совершил сеппуку. У некоторых студентов возник закономерный вопрос: «с какой стати Мисиму и его сторонников пустили на военную базу?». На что преподаватель ответил примерно следующее:
- Дело в том, что Мисима в то время был уже довольно известным в Японии писателем. Рассказ «Патриотизм» написал, например. Вы его, наверное, читали к семинару.
И все.
Юкио Мисима прожил всего 45 лет, но оставил после себя 40 романов и 18 пьес. Выдвигался кандидатом на Нобелевскую премию. Переводился на множество языков, в последние двадцать лет — и на русский, весьма активно, кстати. Играл в кино, занимался спортом (и достиг, некогда тщедушный, больной и слабый, заметных успехов), словом, вёл более чем разнообразную жизнь, как физическую, так и духовную. Оставим в стороне его политические убеждения и личную жизнь — это темы для увесистых исследований и яростных споров. Не будем заострять внимание на многогранности его творчества, на том, что его произведения порой так не похожи одно на другое по настроению и, говоря не обиняков, по степени скандальности, что с трудом верится, что их написал один и тот же человек.
Некоторые исследователи его творчества убеждены, что Мисима, очарованный смертью, пленённый ею, попросту на ней «зациклившийся», вообще всю жизнь шёл к тому, чтобы красиво и театрально погибнуть, что удалось ему блестяще.
Я люблю Юкио Мисиму, но не считаю, что его должны любить все, боже упаси. Многим, наверное, вообще не стоит его читать, и не потому что он «для интеллектуальной элиты», а просто так, потому что у каждого писателя свой читатель. Лучше, конечно, всё-таки открыть какую-нибудь его книгу, например, «Золотой храм», «Исповедь маски» или «Смерть в середине лета» и решить для себя, нужно читать Мисиму или всё-таки нет.
И А. С. Смирнов никому ничего не должен. Только как быть с тем фактом, что Мисима — неотделимое от Японии XX века явление культуры? И как быть с тем, что история не может преподаваться в отрыве от культуры? А с тем, что именем Мисимы названа в Японии литературная премия?
Мне представить страшно, что мог бы рассказать А. С. о Кэндзабуро Оэ, о Ясунари Кавабате, о Рюноскэ Акутагаве, о Дадзае Осаму. Вроде бы их «знают все», первые два писателя — вообще лауреаты Нобелевской премии. Но вот в известности Мисимы я тоже была уверена...
Так что историю я люблю, а предмет «Новейшая история стран Азии и Африки» и одного конкретного преподавателя - не очень .
И Мисиму люблю - пусть будет и тут.
Пусть теперь будет тут, в слегка урезанном виде.На пятом курсе исторического факультета нам читали "Новейшую историю стран Азии и Африки". "История" эта как предмет была мне не очень интересна, и совсем не потому, что я пренебрегаю зарубежной историей или историей XX века, а потому что я сильно недолюбливала преподавателя. Будучи уверенной, что он испытывает резкую нехватку знаний по собственному предмету, я об этом все-таки помалкивала: все-таки в завкафы всех подряд не берут, да и что я могу знать о реальной глубине его знаний? В конце концов, преподаватель (назовём его хотя бы Александром Сергеевичем Смирновым, хотя у него другая фамилия
) не должен знать всего, даже если это "всё" знакомо каждому хоть немного интересующемуся Японией человеку, главное - чтобы под его чутким руководством в этом начали разбираться студенты.Итак, на пятом курсе А. С. Смирнов рассказывал нам о коммунистическом Китае, о судьбах бывших европейских колоний в Африке и, разумеется, о Японии.
Один из семинаров был посвящён милитаризму в Японии, в частности, мятежу в японской армии, случившемуся в 1936 году. В списке литературы к семинару я увидела рассказ Юкио Мисимы "Патриотизм" (lib.ru/INPROZ/MISIMA/patrioti.txt) и, учитывая свою любовь к Мисиме, не смогла прогулять занятие. Перечитав рассказ, я так и не поняла, зачем он нужен для понимания мятежа. Не поняла я этого ни в ходе семинара, ни позднее, да и сейчас не очень понимаю. Я, конечно, кривлю душой: речь в рассказе идёт о молодом офицере японской армии, который был другом мятежников, хотя в мятеже не участвовал, и после известных событий он, чтобы не воевать против лучших друзей, но и не поступиться честью, решился на самоубийство - следовательно, рассказ и правда о мятеже. Но на самом деле - ничего подобного. Всё политически окрашенное действо происходит «за кадром» - вот офицер убежал в ночь, когда прозвучал сигнал тревоги, вот он вернулся спустя два дня к напуганной молодой жене. Зато в "Патриотизме" подробно описана глубокая любовь между офицером и его женой, их идеальный во всех отношениях брак, то, как они решились на двойное самоубийство, как готовились к нему, как в последний раз занимались любовью, и как, наконец, покончили с собой - сначала он, а потом и она.
Спустя примерно неделю Александр Сергеевич читал лекцию о японских военизированных обществах конца 1960-х — начала 1970-х годов, сопровождая свой рассказ традиционной для него презентацией. Вот он переключил слайд, и я увидела фотографию Юкио Мисимы, а лектор рассказал о его «Обществе щита» и о предпринятой Мисимой попытке государственного переворота, в ходе которой он и его сторонники проникли на базу сухопутных войск сил самообороны. Попытка провалилась, а Мисима совершил сеппуку. У некоторых студентов возник закономерный вопрос: «с какой стати Мисиму и его сторонников пустили на военную базу?». На что преподаватель ответил примерно следующее:
- Дело в том, что Мисима в то время был уже довольно известным в Японии писателем. Рассказ «Патриотизм» написал, например. Вы его, наверное, читали к семинару.
И все.
Юкио Мисима прожил всего 45 лет, но оставил после себя 40 романов и 18 пьес. Выдвигался кандидатом на Нобелевскую премию. Переводился на множество языков, в последние двадцать лет — и на русский, весьма активно, кстати. Играл в кино, занимался спортом (и достиг, некогда тщедушный, больной и слабый, заметных успехов), словом, вёл более чем разнообразную жизнь, как физическую, так и духовную. Оставим в стороне его политические убеждения и личную жизнь — это темы для увесистых исследований и яростных споров. Не будем заострять внимание на многогранности его творчества, на том, что его произведения порой так не похожи одно на другое по настроению и, говоря не обиняков, по степени скандальности, что с трудом верится, что их написал один и тот же человек.
Некоторые исследователи его творчества убеждены, что Мисима, очарованный смертью, пленённый ею, попросту на ней «зациклившийся», вообще всю жизнь шёл к тому, чтобы красиво и театрально погибнуть, что удалось ему блестяще.
Я люблю Юкио Мисиму, но не считаю, что его должны любить все, боже упаси. Многим, наверное, вообще не стоит его читать, и не потому что он «для интеллектуальной элиты», а просто так, потому что у каждого писателя свой читатель. Лучше, конечно, всё-таки открыть какую-нибудь его книгу, например, «Золотой храм», «Исповедь маски» или «Смерть в середине лета» и решить для себя, нужно читать Мисиму или всё-таки нет.
И А. С. Смирнов никому ничего не должен. Только как быть с тем фактом, что Мисима — неотделимое от Японии XX века явление культуры? И как быть с тем, что история не может преподаваться в отрыве от культуры? А с тем, что именем Мисимы названа в Японии литературная премия?
Мне представить страшно, что мог бы рассказать А. С. о Кэндзабуро Оэ, о Ясунари Кавабате, о Рюноскэ Акутагаве, о Дадзае Осаму. Вроде бы их «знают все», первые два писателя — вообще лауреаты Нобелевской премии. Но вот в известности Мисимы я тоже была уверена...
Так что историю я люблю, а предмет «Новейшая история стран Азии и Африки» и одного конкретного преподавателя - не очень
.И Мисиму люблю - пусть будет и тут.
А стоит ли спорить о его сексуальной ориентации...
когда фото повторяет вот эту известную картину?
О да, "Святой Себастьян" Гвидо Рени)))
когда фото повторяет вот эту известную картину?О да, "Святой Себастьян" Гвидо Рени)))
@темы: книги, мне вспоминается... (с), отвлеченные размышления
-
-
13.02.2013 в 16:25Фигура у него впечатляющая, конечно. Уй, этих Себастьянов - как собак нерезаных, их, по-моему, все кому не лень писали.
-
-
13.02.2013 в 16:37Мисима, как и многие другие японцы, все-таки очень на любителя))) Но мое злобство относится, в первую очередь, к бедному преподу - мы не нашли общий язык
Фигура у него впечатляющая, конечно маньяк самосовершенствования был, в детстве-то да юности - кожа да кости, страшный ханурик)
-
-
13.02.2013 в 16:51-
-
13.02.2013 в 17:05-
-
13.02.2013 в 17:20Э, насчет теплой семейной атмосферы... Нехорошо хвастаться, но... Ты не читала нас с Арафель Подарок? )))
-
-
13.02.2013 в 17:23И спасибо за похвалу
-
-
13.02.2013 в 17:26